Британский журналист снял эпохальный исторический телесериал, охватывающий период в 75 тысяч лет — от первых людей до эпохи географических открытий, от промышленной революции до наших дней. Эндрю Марр — это британская версия Леонида Парфенова. Он не профессиональный историк, а политический журналист, но его исторические передачи становятся чрезвычайно популярными. Россияне узнают о войнах, научных открытиях и ярких личностях из фильмов Парфенова, а Марр учит британцев истории их страны и мира.
Есть, правда, одно отличие: Парфенов явно чувствует себя комфортнее на поле contemporary history, ему интересны события, очевидцы которых еще живы; Марр, в свою очередь, пишет историю мира крупными мазками. Набив руку на фильмах о Британии XX века, он пришел к созданию основательного восьмисерийного сериала «Всемирная история», (Andrew Marr’s History of the World), начинающегося с рассказа о небольшой популяции Homo sapiens, живших в Африке 75 тысяч лет назад.
Первые кадры истории Марра — первая встреча южноамериканского племени, незнакомого с современной цивилизацией, с лесорубами и принесенными ими технологиями. Этот драматический момент журналист превращает в краеугольный камень сериала. Он объясняет, как человеческая цивилизация развивалась и почему прогресс затронул не всех. Если вы хорошо учились в школе, то, скорее всего, не узнаете из марровой истории ничего нового. С другой стороны, с его помощью мы можем увидеть яркую реконструкцию событий и явлений, знакомых по учебникам.
Важный тезис Марра — в начале человеческой истории существование нашего вида полностью зависело от природы, но постепенно само наше существование стало влиять на планету. В борьбе с климатом люди создали язык, придумали одежду и научились сотрудничать друг с другом. Становясь все более цивилизованными, мы меняли окружающую среду для своих нужд. Началось это достаточно невинно — с укрощения разливающихся рек. Чтобы узнать, к чему весь этот процесс нас привел, достаточно выглянуть в окно.
Любимый прием Марра — сделать акцент на мелочи, которую мало кто замечает. Так, по его мнению, успех человеку разумному во время ледникового периода обеспечили не физические данные и даже не оружие, а обычная иголка — иглы позволили шить теплую одежду, которая была в пору и позволяла, в частности, дольше и эффективнее охотиться. В свою очередь, самое большое достояние Латинской Америки, не замеченное завоевавшими ее испанскими конкистадорами — это не серебро и золото, а картофель и помидоры, позволившие накормить миллиарды людей во всем мире.
Историю цивилизации Эндрю Марр стремится показать на примере судеб конкретных людей, наполняя смыслом и плотью исторические сюжеты. Безымянная женщина придумывает сельское хозяйство (по Марру — «самый большой вклад людей в изменение планеты»). Жившая 9000 лет назад на территории современной Турции семья — одни из первых горожан — создает религию, появившуюся из культа почитания предков. Китайский чиновник за несколько тысячелетий до нашей эры разрабатывает ирригационную систему, попутно закладывая основы государственности.
У Марра есть и другой любимый прием — страницы исторических хроник он иллюстрирует хроникой современной. К примеру, рассказывая о греческой демократии, он показывает кадры беспорядков в охваченной кризисом Греции, а визуальным сопровождением конфуцианских тезисов стали съемки из китайских школ.
Марру нравится удивлять зрителей набором неочевидных фактов из репертуара ведущего интеллектуальных игр: оказывается, Клеопатра знала девять языков, а культура Наска исчезла, потому что ее представители вырубили все деревья, удерживавшие плодородную почву.
Неоспоримая заслуга Эндрю Марра заключается в его попытке отойти от евроцентричного представления истории: в частности, он предлагает зрителям непривычный для западного мира тезис о том, что своим Ренессансом Европа обязана заимствованным у китайцев и арабов технологиям и идеям. Не забывает Марр и про Россию-матушку: в редком для европейского исследователя порыве русофилии, он уделяет значительное экранное время «призванию варягов», крещению Руси и становлению русской архитектуры. Впрочем, в последней серии Марр уравновешивает эти восторги разгромной констатацией: «Между нацистами и «красными» не было никакой разницы». Не стоит, однако, обвинять автора в предвзятости: будучи гуманистом, он обличает всех, ответственных за массовые смерти. Один из самых сильных эпизодов сериала — пронзительные мгновения, в течение которых Марр красноречиво молчит на фоне монумента жертвам ядерной бомбардировки Хиросимы. «Мы не должны повторить этого зла».
Проблема со «Всемирной историей» всего одна — первая серия получилась самой новаторской и сильной, а последующие эпизоды несколько меркнут на нее фоне. Одна из причин заключается в том, что с увеличением масштаба Марр перестает говорить о безымянных инноваторах, смещая фокус на царей, полководцев и религиозных лидеров. В этот момент от школьного учителя истории его отличают только парфеновские интонации и неисчерпаемый поток любопытных фактов.
Рецензия написана специально для журнала «Дилетант«.